БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ
22 июня 1941 года... Этот день в череде самых черных, трагических дней истории.
Услышав о вероломном нападении фашистов, личный состав 212-го полка дальнебомбардировочной авиации поклялся: "Дать сокрушительный отпор захватчикам". Охваченные порывом, экипажи стремились быстрее в воздух, в бой, но приказа не поступало - полк еще не имел спланированной задачи на военное время. Только вечером поступил приказ: утром 23-го пятью звеньями нанести удары по железнодорожному узлу Прага - предместью Варшавы, аэродрому и военному заводу. На первый вылет командир полка выделил по одному звену от каждой эскадрильи. Во главе одного из звеньев летел командир первой эскадрильи капитан Новиков.
Готовились к полету в присутствии всего летного состава, спать легли рано и, едва забрезжил рассвет, уже были в воздухе.
Звену Александра Новикова предстояло нанести бомбовые удары по военному заводу гитлеровцев. Справа летел известный в прошлом пилот гражданской авиации, а теперь летчик военный - Сергей Фоканов, слева - не менее опытный Владимир Кайревич. Погода прекрасная, на небе ни облачка, В мирное время такой полет - наслаждение, но теперь - война, и Новиков напрягся в тревожном ожидании: казалось, вот-вот что-то произойдет.
В наушниках послышался голос штурмана Ивана Петухова:
- Проходим государственную границу.
Доклад прозвучал как сигнал о скорой встрече с воздушным противником... Но появился тот неожиданно и совсем с другого направления. По самолетам звена открыла огонь крупнокалиберная зенитная артиллерия. Маневрировать было нецелесообразно: обстрел несильный, а высота уже более 5000 метров.
Звено благополучно преодолело препятствие. При обстреле зенитной артиллерией ведомые без команды ведущего растянулись по фронту и в глубину и так же, не ожидая команды, сомкнулись. Командира порадовала сметливость летчиков; хоть и неопытны, но понимали, что плотный боевой порядок, сильный и организованный оборонительный огонь - основа успеха боя с истребителями.
Впереди по курсу слева показалась Варшава; значит, скоро цель. Прорабатывая на земле боевое задание, командир со штурманом решили заходить на цель со стороны солнца: это выгодно маскировало самолеты от глаз зенитчиков.
Развернулись на боевой курс. Командир поглядел на ведомых - держатся в строю как на параде. По легкому вздрагиванию самолета и потоку холодного воздуха определил, что штурман открыл бомболюки.
Одна за другой следовали команды штурмана произвести довороты. Стремясь выполнить их, летчик вкладывал в пилотирование все свое мастерство.
Несколько десятков секунд длился полет на боевом курсе, но как же ответственны эти секунды: от того, насколько точно произведены расчеты и выдержан режим полета, зависит и точность бомбометания, и в целом успех выполнения боевой задачи.
Самолет начал подрагивать: это посыпались стокилограммовые фугасные бомбы. Их десять.
Полет продолжался по прямой - надо еще было сфотографировать цель в момент разрыва бомб.
Наконец штурман доложил:
- Цель накрыта, результаты сфотографированы, разворот!
И только тогда Новиков понял, что их не обстреливают. Делая небольшой крен, он подумал: "Почему же все так гладко получается?" Хотел поделиться своими мыслями со штурманом, как в наушниках раздался его голос:
- Впереди и ниже нас три самолета Ме-109.
- Это уже штука серьезная,- оценил доклад командир и принял решение немедленно перейти в набор высоты.
За счет большой высоты полета капитан рассчитывал снизить маневренные возможности "мессершмиттов". Но тут же вспомнил, что его ведомые в строю на таких высотах еще не летали. Что же делать? Придется рискнуть, другого выхода нет.
Освободившись от груза, бомбардировщики быстро набрали высоту 7500 метров. И тут их догнали истребители противника.
Новиков перевел самолет в горизонтальный полет и дал сигнал ведомым сомкнуться еще плотнее.
Первую атаку два Ме-109 произвели с задней полусферы, справа сверху, огонь открыли с большой дистанции. Воздушные стрелки дали упреждающую очередь, после чего истребители разворотом вправо и с набором высоты вышли из атаки. Третий самолет прикрывал атакующую пару.
Немного погодя пара истребителей снова вышла на исходную позицию для атаки - выше и правее бомбардировщиков, Третий же Ме-109 резким разворотом со снижением ушел от группы. Командир обязал воздушного стрелка внимательно следить за третьим истребителем: не задумал бы какую каверзу,
И точно; пара истребителей дважды сделала ложные атаки сверху справа, отвлекая внимание воздушных стрелков; а третий выжидал момент, чтобы неожиданно атаковагь звено снизу слева. Хорошо, что стрелки не теряли его из виду и разгадали замысел врага. Когда ис-1ребитель подошел к бомбардировщикам на дистанцию 100-120 метров, стрелок-радист экипажа Новикова открыл по нему огонь. От неожиданности или по какой-то другой причине гитлеровец "задрал" свой самолет, став отличной мишенью. Немедленно последовали длинные очереди теперь уже двух воздушных стрелков. Ме-109 густо задымил и начал беспорядочно падать. Это был решающий момент, истребители вышли из боя.
Звено бомбардировщиков под командованием капитана Новикова, пробыв в воздухе около восьми часов, благополучно возвратилось не свой аэродром.
Первое боевое задание наши летчики выполнили, первый свой воздушный бой выиграли. А вывод сделали такой: при полете на большой высоте в плотных боевых порядках на самолетах ДБ-Зф даже звеном можно успешно вести бой с истребителями противника.
Но первый вылет для ударов по объектам в глубоком тылу врага оказался для 212-го полка и последним. Обстановка на фронтах заставила привлечь и летчиков дальнебомбардировочной авиации для нанесения ударов по наземным войскам противника - танкам, мотопехоте.
24 июня командир корпуса полковник Н. С. Скрипко поставил полку боевую задачу - бомбить танковые колонны в районе Гродно, Первый вылет был выполнен в боевых порядках эскадрилий на высоте 4000 метров. Потерь полк не понес. Все атаки истребителей противника были отбиты. Но в таких построениях эффективность бомбового удара по узким и малоразмерным целям оказалась неудовлетворительной. Второй боевой вылет в тот день с ударом по мотомехчастям, двигавшимся по шоссе Кобрин - Брест и в районе Картуз - Береза полк выполнял уже звеньями, с малых высот, причем каждый экипаж прицеливался самостоятельно. Такой боевой порядок улучшал маневренные возможности самолета, обеспечивал большую точность бомбометания, но лишал бомбардировщики основного преимущества при ведении воздушного боя с истребителями - взаимной огневой поддержки экипажей и сосредоточения пулеметного огня на наиболее угрожаемом направлении атак истребителей. Действия с малых высот могли повлечь за собой увеличение потерь не только от огня истребителей, но и от огня зенитных пулеметов. Эти наши просчеты сказались сразу же, 24 июня.
Над целью экипажи были встречены сильным огнем малокалиберной зенитной артиллерии. Однако и здесь удача сопутствовала нашим летчикам: все экипажи выполнили прицельное бомбометание. Результат удара оказался высоким, было отмечено много прямых попаданий. Но при отходе от цели эскадрилью атаковали вражеские истребители. В завязавшемся неравном воздушном бою два бомбардировщика были сбиты, а пять самолетов получили серьезные повреждения. Не бесследно прошел этот вылет и для противника. Только вернувшимися на базу бомбардировщиками было сбито шесть "мессершмиттов".
Но и наши потери были тяжелыми...
Немецкие разведывательные самолеты все чаще и чаще появлялись над аэродромом. Такие визиты ничего хорошего не предвещали, и командование приняло решение перебазировать полк на полевой аэродром - площадку в районе Ельни. Летать с полевого аэродрома трудно, особенно после дождя, зато относительно спокойно: хорошо видимого ориентира - бетонированной полосы нет, а самолеты можно рассредоточить и замаскировать.
Уже в день перебазирования полк получил боевую задачу - в течение следующего дня эшелонирование наносить удары по войскам противника, двигающимся по шоссе Слуцк - Бобруйск. Высота бомбометания - 600 метров.
Воспользовавшись небольшой передышкой, командир полка после обеда вызвал летный состав на короткий разбор боевых полетов. Собрались в столовой, точнее - под навесом, только что сколоченным из нетесаных досок, на окраине летного поля, в примыкающем к его границе хвойном лесу. Столов и скамеек сколотить пока не успели. Под огромной елью стояло несколько табуреток для командования. Все остальные сидели на еще не вытоптанной густой траве.
Подъехал, как всегда, управляя автомобилем лично, командир полка подполковник А. Е. Голованов, высокий, худощавый, подтянутый. Последовала команда "Встать! Смирно!" - и доклад о том, что летный состав полка, за исключением экипажа лейтенанта Ищенко, вылетевшего по заданию штаба корпуса на разведку, собран.
- Вольно! - глуховатым, негромким голосом закончил уставную процедуру командир полка и, сев на одну из табуреток, стал ждать, когда рассядутся остальные. Не вставая, подполковник обратился к собравшимся с такими словами:
- Товарищи! Хотя у меня, как и у вас, боевого опыта немного - воюем всего неделю,- я счел необходимым использовать появившуюся возможность для беседы с вами. Война есть война, и без потерь не обойтись - это знает каждый. Но нем необходимо быстрее научиться воевать так, чтобы бить врет с большим аффектом и меньшими для себя потерями, Вот я и прошу вас высказать свое мнение и свои предложения.
Видимо, такой постановки вопроса никто не ожидал. Да и на обдумывание требовалось время. Создалась пауза.
- Вопрос всем ясен? - выждав еще немного, спросил командир полка. И, не дожидаясь ответа, продолжал; - Тогда послушаем первым товарища Новикова.
Капитан поднялся. Крепыш, небольшого роста, он и стоя-то был ненамного выше сидящих вокруг товарищей. Александр не только видел, но и чувствовал на себе их выжидающие взгляды. От него ждали ответа на волнующий всех вопрос. Не знал тогда Новиков да и командир полка тоже, что в первый день войны советские истребители понесли тяжелые потери и что их теперь недостает даже для прикрытия войск. Поэтому и начал с того, что сказал о насущной необходимости прикрытия во время боевых действий дальних бомбардировщиков фронтовыми истребителями.
- Хотя бы только при пролете линии фронта,- заключил Александр свою мысль и, уже совсем успокоившись, продолжал: - Второй вопрос, на который я хотел бы обратить ваше внимание, заключается в следующем. Поскольку мы вынуждены действовать звеньями, считаю необходимым бомбометание по любым целям выполнять, не перестраивая звено в колонну самолетов. В маневренности над целью мы несколько проиграем, зато значительно усилим способность обороняться от истребителей противника и меньше будем нести потерь, а это важнее.
Подполковник Голованов слушал внимательно, не перебивая. Он умел слушать подчиненных.
- И третий вопрос,- немного переждав, сказал Новиков.- Надо командирам групп предоставлять полную самостоятельность при выборе маршрута и профиля полета не только при возвращении, как это мы делаем сейчас, но и при полете к цели. Это затруднит противнику поиск бомбардировщиков и вынудит его рассредоточивать силы истребителей, а нам позволит лучше использовать метеорологические условия и появляться над целью с разных направлений и ни разных высотах, а значит, усложнять условия работы средств ПВО.
В это время подъехал автомобиль. Из него выскочил офицер штаба и, подбежав к командиру полка, вручил какой-то листок. Наступила тишина. По выражению лица подполковника было видно: документ не из приятных.
Минуты через две командир полка поднялся постоял молча и приказал спокойно, но твердо:
- Сегодня танковая группировка гитлеровцев прорвалась к Бобруйску и начала форсировать Березину. Приказано разрушить переправу и, если эта задача будет выполнена,- бомбардировать сосредоточения войск и техники противника на западном берегу. Все необходимые указания техническому составу даны. Первой взлетает эскадрилья Новикова. Взлет - по готовности. Остальные вопросы - решением командиров эскадрилий. Я в боевом порядке пятой. По самолетам.
Когда летный состав подходил к стоянкам, техники и механики уже заканчивали подвеску бомб и опробование моторов. Не прошло и тридцати минут после того, как была дана команда на вылет, а самолеты эскадрильи Новикова уже выруливали на старт.
Комэск взлетел первым и, выполняя полет по кругу, следил за взлетом ведомых экипажей; при этом маневрировал так, чтобы обеспечить построение с минимальными затратами времени.
Стрелок-радист доложил о том, что все в сборе, и штурман задал курс на цель.
Небо закрыли плотные кучевые облака - предвестники грозы. Не зная верхней границы облаков, Новиков решил выполнять полет под их нижней кромкой. Сильно болтало. Лететь в плотном строю трудно, да и не было пока необходимости делать это, поэтому шли на увеличенных интервалах и дистанциях.
Капитан хорошо знал, что такая погода - союзник бомбардировщиков: сплошная облачность и близость земли не позволят истребителям вести воздушный бой по выгодной для них схеме - сзади сверху с нарастающей скоростью полета во время атаки. Сегодня они будут вынуждены атаковать или с прямой, упрощая стрельбу отрепкам самолетов-бомбардировщиков, или с нижней полусферы, давая возможность вести огонь и из люковых пулеметов.
При подходе к Бобруйску увидели: зенитная артиллерия и пулеметчики ведут огонь восточнее города.
Через некоторое время эскадрилья Новикова встретила возвращающуюся с боевого задания группу ближних бомбардировщиков. Видимо, это они бомбили переправу через Березину, с их уходом зенитный огонь прекратился. Район Бобруйска приобрел особое значение.
Александр дал команду на перестроение эскадрильи в колонну звеньев. Через несколько секунд в наушниках прозвучал доклад стрелка-радиста:
- На одной высоте с нами справа сзади пара Ме-109. Пока на сближение не идут.
- Хорошо! Не прозевайте! - спокойно ответил командир.
И тут же - снова доклад стрелка-радиста:
- Один истребитель сбит, второй вышел из боя!
А произошло следующее. До войны в авиачастях считали, что пулемет в кабине штурмана - лишний груз. Да так оно и было, атак с передней полусферы из-за малой эффективности истребители противника не производили, поэтому штурманы расходовали свой боевой комплект для обстрела войск противника, когда снижались до 100- 150 метров.
Ну а в этом полете получилось так. Выходя на рубеж атаки звена Новикова, истребители на фоне облаков не заметили ведомое звено; один из них оказался впереди бомбардировщиков звена не более чем на 100 метров, став отличной мишенью. Последовали две короткие очереди, выпущенные из пулемета штурманом звене; истребитель с креном ударился о землю,
Высота полета - 500 метров. Видны не только машины, но и люди.
- Командир, переправа разрушена, лишь у берега еще немного уцелела,- доложил штурман,- движения по шоссе нет. Будем бомбить войска?
- Нет, надо завершить дело,- решил командир,- разрушить до конца переправу.
- Тогда вправо пять!..- передал штурман.- Держи так!.. Еще два вправо!.. Хорошо!..
На земле заработала малокалиберная артиллерия, застрочили пулеметы. Самолет затрясло, в кабине запахло порохом. Но маневрировать на боевом курсе нельзя. Все подчинено бомбометанию.
- Сбросил! - как сигнал летчику для свободы действий прозвучал доклад штурмана.
Когда выскочили из зоны зенитного огня, командир спросил:
- Как бомбы положил?
- Две из пятнадцати сброшенных звеном разорвались очень близко от понтонов,- доложил штурман,-.
но огромный столб воды закрыл цель, и большего увидеть не удалось.
- Хорошо! - подвел черту сказанному Новиков. Теперь надо сбросить остальные бомбы, под каждым самолетом их висело еще по пять штук. Новиков сделал плавный разворот и увидел, что и ведомые звенья на первом заходе потерь не имели.
- Командир, переправа разрушена и у берега, что еще будем бомбить? - донесся голос Петухова.
- Выбирай цель на шоссе! - последовало решение комэска.
Всего несколько небольших доворотов, и еще пятнадцать стокилограммовых бомб были сброшены на скопление войск и техники. Обстрел с земли был не сильным, видимо, противник не успел изготовиться после вынужденной остановки движения; это и способствовало точному бомбометанию.
Счастливым было возвращение на свой аэродром. Когда зарулили на стоянку, техники насчитали в самолете командира эскадрильи около тридцати пробоин.
"Многовато",- подумал Александр и направился к стоянкам других самолетов - заслушивать доклады командиров кораблей.
Все экипажи выполнили боевое задание, все вернулись на свою базу, правда, некоторые самолеты имели еще больше пробоин.
Подошел инженер эскадрильи и доложил, что в течение ночи все самолеты будут отремонтированы.
Завтра - снова в бой!
