АВИАБИБЛИОТЕКА: И ВОЗВРАЩАЛИСЬ С ПОБЕДОЙ

С. С. Мещеряков

На пути к Тихвину

В начале войны я был начальником тяжелой автомобильной радиостанции РАТ-1, входившей в состав узла связи ВВС Ленинградского фронта Эта мощная армейская радиостанция размещалась в трех салонах специальных машин ЗИС-5 и ЗИС-6 с экипажем из 21 человека, с дальностью связи до 2000 километров. В конце августа 1941 г. немецко-фашистские войска прорвали нашу оборону в районе Тосна и начали наступление в направлении Ладожского озера. Возникла реальная угроза блокады Ленинграда.

Командование приняло решение создать оперативную группу для управления авиацией Ленинградского фронта, располагавшейся с внешней стороны возможной блокады. По решению командования наша радиостанция вошла в боевой расчет этой группы. Мы под покровом темноты 3 сентября выехали из Ленинграда в Тихвин по маршруту Невская Дубровка - паромная переправа через Неву - Московская Дубровка - южный берег Ладожского озера - Новая Ладога - Тихвин. Было известно, что противник перерезал все железные и шоссейные дороги, ведущие из Ленинграда на восток, кроме одной, полупроселочной, идущей по южному берегу Ладожского озера.

Меня неожиданно с самым ценным грузом на передающей машине поставили в голове колонны или потому, что я уже имел опыт передвижения по дорогам Ленинградской области, или это было случайностью, ошибкой. Выехали, когда уже смеркалось, но еще были видны противотанковый ров и многорядные полосы противотанковых "ежей", опоясывавших город. На шоссе был оставлен узкий проезд, но тут же рядом находились запасные массивные надолбы, чтобы в случае необходимости закрыть ими этот проезд. Сколько же потребовалось людского труда и металла, чтобы сделать все это! "Молодцы ленинградцы, - думал я. - Они все сделали, чтобы достойно встретить врага и отстоять город".

На контрольно-пропускном пункте остановили нашу колонну и проверили документы. Проехав КПП, наша колонна направилась по хорошо асфальтированному шоссе к Невской Дубровке. Дорогу фашисты держали под наблюдением и постоянно бомбили. Вскоре и над нами появился немецкий самолет и повесил несколько "люстр" (осветительных бомб), которые долго и ярко нас освещали. Где-то сзади разорвались бомбы. Девушки-связистки, ехавшие в открытой машине и первый раз попавшие в такую ситуацию, испугались и начали кричать. Пришлось перевести их в наши салоны передающей и приемной машин, дать плотный брезент, чтобы они накрылись и не видели, что делается на дороге. Они успокоились, хотя еще дважды над дорогой пролетали самолеты и вешали осветительные бомбы.

Километров через пятьдесят свернули направо и поехали по разбитой проселочной дороге среди торфяного редколесья. Колея петляла, проезжую часть при синем свете прикрытых фар почти не было видно. Лавируя, шофер машины В. С. Иванов немного сбился с пути и передней рамой ударился о пень. Удар был настолько сильным, что оборвались все четыре рессоры, а кузов сдвинулся вперед. Колонна остановилась. Авария серьезная, и для ее устранения требовался многочасовой ремонт. К тому же надо было найти где-то комплект рессор. Решили, что вся колонна продолжит путь, а я с тремя спецмашинами и сокращенным экипажем останусь до восстановления поломанного ЗИС-5. Вот тут-то и поняли, что впереди нужно было пускать обыкновенную бортовую машину, а не дорогостоящую радиостанцию.

Поехали в Невскую Дубровку, до которой было не более километра. Темно, но очертания предметов видны. Справа от дороги, загораживая просвет между деревьев, стояла какая-то темная стена. Пошли узнать, что это такое. Никто нас не остановил. Стена уходила вдоль берега Невы в темный лес. В это время раздался орудийный залп, оглушив нас и осветив все вокруг,- эта бронепоезд бил через Неву.

Подъехали к какому-то заводу. В окне второго этажа здания просвечивалась узкая полоска, В проходной охранник, узнав причину нашего прихода, позвонил по телефону. Нас встретили и провели в дежурную комнату, где находилось человек семь в гражданской одежде. Стояло несколько винтовок. Оказалось, что здесь штаб МПВО. Нам предложили пойти в гараж и посмотреть, что там есть. С закопченным фонарем "летучая мышь" представитель штаба проводил нас. И какой же была паша радость, когда в одном из углов гаража мы обнаружили целую кучу хороших рессор. Но замена сломанных на перегруженной машине оказалась делом нелегким. Мы работали без остановки, и только к 17 часам 4 сентября ремонт закончили.

В течение дня немецкие самолеты обстреливали наши плохо замаскированные машины, но они не пострадали. Из откопанных щелей мы вели огонь из винтовок по самолетам, но тоже безрезультатно.

Подъехали к Неве, На противоположном берегу увидели какой-то городок, жилые и промышленные здания, заводские трубы, причальные сооружения с небольшими суденышками на воде. Это была ставшая потом широко известной Московская Дубровка. Пока мы стояли на правом берегу Невы и Невской Дубровки, ждали переправы, немцы совершили очередной налет. Возникли пожары. После налета настал самый безопасный момент для переправы, тем более что образовалась дымовая завеса, закрывшая плотной пеленой и Неву, и причалы левобережья, и Московскую Дубровку. Паром взял три наши спецмашины одновременно, и минут через двадцать мы причалили к левому берегу, благополучно разгрузились и выехали на широкую асфальтированную дорогу, идущую через Московскую Дубровку на Шлиссельбург.

До Шлиссельбурга ехали спокойно, только где-то справа, юго-восточнее нас, гремела канонада, и горизонт застилало дымом. Навстречу показалась открытая машина, а в ней раненые. Больше никакого движения не наблюдалось. Это нас волновало: ведь фронт рядом, бронепоезд бьет не по пустому лесу - по противнику, а движения наших войск не видно. Почему? Километра за два до Шлиссельбурга появилась развилка и щебеночная проселочная дорога со стрелочным указателем на Новую Ладогу. '

И вот раскинулась гладь Ладожского озера. Дорога шла сосновым редколесьем, иногда по насыпным дамбам на торфяных, заросших осокой лугах. Артиллерийская стрельба впереди справа становилась все слышнее. Населенных пунктов не было, дорог, идущих из глубины леса к берегу, - тоже. Тихий таежный район. Впереди на востоке слышались разрывы, лес дымил, пахло гарью. В сторону озера пролетело несколько бомбардировщиков противника, потом где-то далеко прозвучали мощные, глухие раскаты взрывов.

Так мы проехали километров пятнадцать от Шлиссельбурга. И вдруг перед большой болотистой низменностью нашу колонну остановила застава: здесь проходила оборонительная полоса наших отступающих войск, развернувшихся фронтом на восток, а не на юг, как можно было бы предполагать, навстречу наступающему противнику.

Что делается сейчас впереди, куда нам предстоит ехать? Есть ли там еще наши войска или только наступающие немцы, сдерживаемые болотистым бездорожьем? Я знал, что наша общая колонна оперативной группы по прибрежной дороге прошла ночью, а за день многое могло измениться,- ведь не случайно же наши войска строят оборону, развернувшись фронтом на восток, и наш бронепоезд в Невской Дубровке бьет через Неву. Значит, немцы где-то здесь, недалеко от нас, их появления можно ожидать каждую минуту.

Можно было предположить, что наши войска оставили опасную зону, отступили на запад, развернулись фронтом на восток, начали строить оборонительный рубеж, чтобы преградить противнику путь на Шлиссельбург. Но как потом стало известно, только 8 сентября фашистские войска заняли город и отрезали путь по Неве. Мы оказались на острие немецкого наступления, когда уже была оставлена нашими войсками последняя дорога по суше на Большую землю.

Наша маленькая колонна с радиостанцией РАТ-1 ? 14 проходила последней замыкающей. На заставе капитан встретил нас руганью: "Куда вы, там же немцы перерезали дорогу! Возвращайтесь обратно!" - и не пропустил нас. Я не знал, что же делать. Возвращаться, не сделав попытки прорваться, нельзя, а ехать с радиостанцией к немцам - безумство. Возникла надежда, что впереди противника нет, что проезд еще возможен, так как дорожную зону впереди немцы методически обстреливают. Дорог с юга на север к берегу озера нет, кругом труднопроходимые торфяные болота. Значит, там сейчас просто нейтральная зона - наши отошли, а немцы еще не пришли, и можно за час-полтора проехать.

Я доложил свои соображения капитану, сказав, что если он нас не пропустит, то пусть отметит об этом в моем командировочном предписании. "Решайте на свое усмотрение",- сказал он и пошел куда-то вправо по оборонительной линии. Положение тяжелое. Я начальник и только один кадровый офицер в экипаже. Решать - мой служебный долг. Но что я знаю об окружающей обстановке? К чему приведет мое решение, основанное на риске, на догадках, на страстном желании прорваться на Большую землю к своим товарищам в оперативную группу? Нельзя и задерживаться, немцы если еще не вошли в нейтральную зону, то в любую минуту могут занять ее, - ведь она уже не обороняется нашими войсками и путь в нее открыт. На карту ставилось не только выполнение боевой задачи, но и жизнь членов экипажа.

С усиленной разведкой впереди колонны, вооружив весь экипаж винтовками и гранатами, мы покинули последнюю заставу наших войск и двинулись на восток. По нейтральной зоне продвигались медленно, с остановками. Она была действительно пуста, ни единой живой души вокруг. Когда проехали километров четыре-пять, разведка донесла тревожную весть: впереди речка или канал, мост неисправен, машинам пройти нельзя. Подозрительно. Только ночью прошла наша основная колонна. Может быть, засада?

Взяв два топора и пилу, оставив охрану у машин, пошли, чтобы обследовать состояние моста, произвести дополнительную разведку на противоположном берегу, поставить там сторожевой пост, остальным приняться за работу. Да, мост очень старый, порядочно подгнивший, непроходим, но ремонт его возможен, требуется на значительной части новый настил. Решили, не теряя времени, его восстановить - валить деревья, пилить их, клиньями раскалывать пополам. Работа оказалась очень затяжной, а люди не спали уже более полутора суток, питались всухомятку, очень устали. Но никто не заикнулся об отдыхе, и даже с каким-то азартом принялись за дело.

Гул фронта затихал. Мы старались как можно больше спилить подходящих деревьев, а настил можно сделать и при свете переносных фар. Наконец работа была закончена, и утром мы приступили к переправе колонны через мост. Но злополучная передающая машина снова принесла нам большие неприятности и чуть не провалилась в воду. Для прохода двух других машин пришлось снова взяться за ремонт моста, на что ушло еще 8 часов упорного труда еле стоявших на ногах, очень уставших людей. Вместо полутора-двух часов, которые мы планировали вчера на проезд опасной зоны, мы задержались в ней почти сутки.

Только вечером 5 сентября мы смогли переправиться и примерно через час-полтора выехать из опасной зоны. В Новой Ладоге снова беда - кончился бензин, а заправочной станции там не оказалось. Нам посоветовали проехать на "Сясьстрой", где есть заправочная станция, но и там бензина не оказалось. Нам предложили обратиться к директору завода и попросить у него бочку древесного спирта, на котором в смеси с бензином можно продолжить движение. Тот с большой неохотой и всякими оговорками дал 300 литров спирта.

Так закончился наш двухсуточный путь из Ленинграда в Тихвин по самой кромке южного берега Ладожского озера в самый последний момент замыкания кольца блокады. Это были обычные будни войны, полные напряженного труда и опасностей.



Содержание - Дальше