Н. Н. Епанечников
Нужен был точный прогноз
После окончания Московского гидрометеорологического института я работал синоптиком на Московском Центральном аэродроме. В первый день войны был призван в армию и направлен в батальон аэродромного обслуживания в Ржев, затем получил назначение в ВВС 52-й армии Волховского фронта, а летом 1942 г.- в 14-ю воздушную армию.
Задача метеослужбы и метеобюро состояла в систематической информации командования о погоде в районах боевых действий. Необходимы были более тотлые прогнозы, чем в гражданской авиации, зачастую до одного часа, а синоптические карты были сокращена с запада по линии фронта.
И тут хорошую службу сослужил так называемый курс "обрезанной карты", прочитанный нам в институте на последнем курсе преподавателем И. А. Клеминым, который учил по облачности угадывать изменение процессов в атмосфере. Однако сложность заключалась в том, что не всегда подбор синоптических соложений давал возможность точно прогнозировать, и одно дело - дать прогноз на сутки, другое - на определенный час, который необходим командованию для проведения полетов.
Если предсказана хорошая погода и командование дает приказ на боевое задание, которое не будет выполнено из-за плохих погодных условий, то это серьезный просчет, со всеми вытекающими последствиями. Если же предсказана плохая погода и авиация не будет готовиться к полетам, а фактически погода будет хорошей, то и это составителю прогноза ничего хорошего не сулило. Подобный случай произошел осенью 1942 г. Был пасмурный, дождливый день, с низкими рваными облаками, застилавшими все небо. В метеобюро армии шла обычная работа. Радисты принимали сводку с нашей территории, наблюдатели раскодировали данные и наносили их на синоптическую карту, которую инженеры-сипоптики обрабатывали и, наблюдая за фактической погодой, вносили необходимые коррективы, подготавливали прогноз на предстоящий день. Надо было быть особенно внимательным, об улучшении погоды следовало доложить командованию.
Вдруг телефонный звонок из штаба, и приказание начальнику метеослужбы явиться на доклад к командующему. Начальника В. А. Черткова не было, и пришлось идти на доклад мне, начальнику метеобюро. Командующий находился на совещании в штабе фронта, где собралось много генералов и старших офицеров для обсуждения предстоявшего массированного удара авиации. Один из генералов подошел ко мне и потребовал доклада о погоде на следующий день. Как положено, я начал с объяснения погодных условий в настоящее время и синоптического прогноза на следующий день. Генерал меня прервал: "Нам не нужны ваши рассуждения. Скажите, какая будет погода завтра в восемь ноль-ноль, и можно будет в это время поднять всю авиацию, а если же нельзя поднять всю, то какую ее часть? Тогда мы некоторые задачи переключим на артиллерию".
Даже в настоящее время, имея сведения о погоде на всей планете, данные фотографирования облачности со спутников, точно сказать, что будет в определенный час, не всегда возможно. Как же можно было ответить определенно н то военное время? И все же надо было отвечать, так как операция могла быть проведена лишь с учетом работы авиации.
Метеослужба армии во главе с майором В. А. Чертковым н метеобюро в составе инженер-капитанов Н. Н. Епанечникова, И. И. Абрамова, А. П. Чуваева, Николая Старкова и техника-лейтенанта Н, А. Скорика работала четко. При подготовке к каждому дню прогнозирования тщательнейшим образом анализировали синоптические данные, учитывая так называемый курс "обрезанной карты" и наблюдая за всеми изменениями метеорологических данных. Внимательно приглядывались мы и к изменениям элементов погоды на северо-западной территории, и особенно в Ленинграде. Исходя из всех данных, я взял на себя смелость утверждать, что к 10.00 мы ожидаем улучшения погоды и что в это время можно будет выпускать всю авиацию.
- Хорошо,- сказал генерал,- перенесем начало боевых вылетов е восьми ноль-ноль на десять ноль-ноль.
Весь вечер и всю ночь мы внимательнейшим образом следили за изменением погоды, ожидая необходимого улучшения - это предвещали повышение атмосферного давления, изменение направления ветра в Ленинграде. Но когда? Ранним утром спешим позвонить в разведывательный отдел и узнать, вылетел ли самолет-разведчик. Вылетел. Спрашиваем, где летит и что сообщает. Узнаем, что в месте нахождения - сплошная облачность. Наконец передал, что в таком-то районе ясно. Срочно садимся за расчеты и убеждаемся, что к прогнозируемому времени или с небольшим расхождением в нашем районе должно быть улучшение погоды до ясной. Прогноз соответствовал действительности. Боевые действия авиации прошли благополучно.
Таких примеров можно было бы привести много, но этот особенный, он показал всю сложность и большую ответственность, трудность нашей работы. И метеобюро, как и вся метеорологическая служба армии, пользовалась у командования уважением. Впоследствии и начальник службы, и все метеорологи были награждены орденами и медалями- за отличную службу.
